Железное королевство. Взлет и падение Пруссии, 1600-1947 гг. - Кристофер Кларк

на благонамеренные попытки Эберта навести мосты между военным командованием и революционными солдатскими советами. 8 декабря, когда генерал Лекис прибыл на окраину Берлина с десятью дивизиями войск, исполнительный комитет (национальный исполнительный орган солдатских и матросских советов) и министры-независимые социалисты во временном правительстве отказались пропустить генерала в столицу. С некоторым трудом Эберту удалось убедить их открыть город для Лекиса, большинство людей которого были берлинцами, отчаянно пытавшимися вернуться в родные места.15 Еще большее напряжение возникло 16 декабря, когда первый национальный конгресс рабочих и солдатских советов принял резолюцию с требованием революционизировать армию: Гинденбург должен был быть смещен с поста начальника штаба, старая система прусских кадетских школ закрыта, а все знаки различия в званиях отменены. Офицеры отныне должны были избираться своими солдатами, а наряду с регулярной армией должно было быть создано народное ополчение (Volkswehr). Гинденбург отверг эти предложения и приказал Гроееру сообщить Эберту, что соглашение между ними будет считаться недействительным, если будет предпринята попытка воплотить их в жизнь. Когда Эберт заявил на совместном заседании кабинета министров и Исполнительного совета16 что предложения от 16 декабря не будут реализованы, это вызвало замешательство среди Независимых, которые сразу же начали мобилизацию своих радикальных сторонников по всему Берлину.

Политический климат стал исключительно нестабильным. Отношения между СДПГ и "Независимыми" были очень напряженными. Берлин заполонили вооруженные рабочие и отряды радикально настроенных солдат - самым шумным из них была Народная военно-морская дивизия, штаб-квартирой которой служили Королевские конюшни, внушительное здание в стиле необарокко на восточной стороне Дворцовой площади. Крайние левые заговорили о вооруженном восстании. На общем собрании Независимых социал-демократов Большого Берлина спартакистский лидер и идеолог Роза Люксембург обрушилась на компромиссную политику Независимых и потребовала от правительства Эберта отказаться от своей верности. Она заявила, что нет смысла спорить с "юнкерами и буржуями" о том, нужно ли вводить социализм:

Социализм не означает собираться в парламенте и принимать законы, социализм означает для нас свержение правящих классов со всей жестокостью [громкий смех], которую пролетариат способен применить в своей борьбе.17

 

Точка отсчета для открытого конфликта наступила 23 декабря. В этот день, после сообщений о мародерстве и вандализме со стороны "красных матросов", временное правительство приказало Народной военно-морской дивизии покинуть королевские конюшни и уйти из столицы. Вместо того чтобы подчиниться, матросы захватили коменданта Берлина Отто Вельса и жестоко с ним обращались, окружили здание канцелярии (резиденцию правительства СДПГ/АСДПГ), заняли центральную телефонную станцию и перерезали линии, связывающие канцелярию с внешним миром. Используя секретную горячую линию канцелярии с Верховным военным командованием в Касселе, Эберт запросил военную помощь. Для восстановления порядка из Потсдама был вызван генерал Лекис. Его действия не внушали доверия: утром на Рождество 1918 года его войска оттеснили "красных матросов" от канцелярии и в течение двух часов обстреливали королевские конюшни. Этого было достаточно, чтобы добиться капитуляции мятежных матросов, но слухи об этом распространились, и вскоре вокруг войск собралась разъяренная (и частично вооруженная) толпа спартакистов, индепендентов и левых , которые быстро ушли с места событий.

Разрядка на Рождество 1918 года оказала поляризующее воздействие на политический климат. Он подтолкнул крайне левых к мысли, что более решительной забастовки будет достаточно, чтобы сломить власть режима Эберта - Шейдемана. Она также разрушила перспективы дальнейшего сотрудничества между СДПГ и индепендентами, которые 29 декабря вышли из состава временного национального правительства. Их прусские коллеги вышли из коалиционного кабинета 3 января. Теперь СДПГ, имевшая большинство голосов, правила в государстве единолично.18 В ответ на растущую напряженность Гренер призвал к формированию добровольческих отрядов, или фрайкорпов, - термин, напоминавший о будоражащих мифах 1813 года. Один из них уже был сформирован в Вестфалии под командованием генерала Людвига Маеркера, и вскоре за ним последовали другие: в День бокса был создан фрайкорпус Рейнхарда под командованием бывшего гвардейского офицера полковника Вильгельма Рейнхарда; еще один фрайкорпус собрался в Потсдаме под командованием майора Стефани, состоявшего из демобилизованных офицеров и солдат I полка пешей гвардии и Императорского Потсдамского полка. Новобранцами Фрайкорпса двигала неустойчивая смесь ультранационализма, желания сгладить унижение от поражения Германии, ненависти к левым и страха перед большевистским восстанием. Все эти подразделения находились под общим командованием силезского кадрового офицера генерала Вальтера Фрайхерра фон Люттвица.

Чтобы обеспечить гармоничные отношения между военными и гражданскими властями, Эберт назначил главой министерства по военным делам члена СДПГ Густава Носке. Носке, сын ткача и промышленной работницы из города Бранденбург, до вступления в СДПГ работал учеником плетения корзин и отличился в партии за свои заслуги в социалистической журналистике. В 1906 году он вошел в состав парламентской фракции СДПГ в рейхстаге, где был связан с правой группой лидеров СДПГ в окружении Эберта. Носке давно был известен своим дружеским отношением к военным; 29 декабря, после ухода партнеров по коалиции из СДПГ, он вошел в состав временного правительства. Когда Носке попросили проконтролировать кампанию временного правительства против левых революционеров в Берлине, он, как говорят, ответил: "Отлично. Кто-то должен быть ищейкой, и я не боюсь взять на себя эту ответственность".19

Следующее восстание не заставило себя ждать. 4 января временное правительство Берлина распорядилось уволить Эмиля Эйхгорна, начальника комиссариата полиции Берлина , левого индепендента, который отказался поддержать правительство во время "рождественских боев". Эйххорн отказался уйти в отставку, предпочтя вместо этого раздать оружие из полицейского арсенала леворадикальным отрядам и забаррикадироваться в полицейском управлении. Без санкции руководства УСПД шеф полиции отдал приказ о всеобщем восстании, на который с готовностью откликнулись крайне левые. 5 и 6 января коммунисты предприняли первую согласованную попытку захватить власть в Берлине, разграбив арсеналы, вооружив банды радикальных рабочих и заняв ключевые здания и позиции в городе. Временное правительство СДПГ вновь призвало войска, чтобы положить конец беспорядкам.

На несколько дней город превратился в яркие и опасные джунгли, дадаистский кошмар. Стрельба велась на каждом углу, и редко было понятно, кто в кого стреляет. Соседние улицы были заняты противоборствующими сторонами, на крышах и в подвалах шли отчаянные схватки, пулеметы, установленные где попало, внезапно открывали огонь и тут же замолкали, площади и улицы, которые только что были тихими, вдруг наполнились бегущими, спасающимися бегством пешеходами, стонущими ранеными и телами убитых.20

 

7 января Гарри Кессель стал свидетелем боевых действий на берлинской площади Хафенплац: правительственные войска пытались взять под контроль штаб-квартиру железнодорожного управления, захваченную левыми. Грохот стрелкового оружия и пулеметной стрельбы был оглушительным. В разгар боя по виадуку, перекинутому через площадь, пронесся надземный поезд, заполненный городскими жителями, которые, казалось, не замечали, что внизу бушует перестрелка. "Крики не прекращаются", - отметил Кессель. Весь Берлин - это бурлящий ведьмин котел, в котором